Неточные совпадения
Но
огромный интерес представляют
надежды, которые Баадер возлагает на Россию.
Казалось, в воздухе поет
огромная медная труба, поет и будит людей, вызывая в одной груди готовность к бою, в другой — неясную радость, предчувствие чего-то нового, жгучее любопытство, там — возбуждая смутный трепет
надежд, здесь — открывая выход едкому потоку годами накопленной злобы. Все заглядывали вперед, где качалось и реяло в воздухе красное знамя.
Была маленькая
надежда на купца Краснопузова, любовница которого была знакома с женой Евгения Михайловича. Теперь же по всему городу было известно, что у Краснопузова украли
огромные деньги. Рассказывали, что украли полмиллиона.
Огромное большинство было молчаливо и злобно до ненависти, не любило выставлять своих
надежд напоказ.
Несколько дней газеты города Нью-Йорка, благодаря лозищанину Матвею, работали очень бойко. В его честь типографские машины сделали сотни тысяч лишних оборотов, сотни репортеров сновали за известиями о нем по всему городу, а на площадках, перед
огромными зданиями газет «World», «Tribune», «Sun», «Herald», толпились лишние сотни газетных мальчишек. На одном из этих зданий Дыма, все еще рыскавший по городу в
надежде встретиться с товарищем, увидел экран, на котором висело объявление...
На «Нырке» питались однообразно, как питаются вообще на небольших парусниках, которым за десять-двадцать дней плавания негде достать свежей провизии и негде хранить ее. Консервы, солонина, макароны, компот и кофе — больше есть было нечего, но все поглощалось
огромными порциями. В знак душевного мира, а может быть, и различных
надежд, какие чаще бывают мухами, чем пчелами, Проктор налил всем по стакану рома. Солнце давно село. Нам светила керосиновая лампа, поставленная на крыше кухни.
Софи подождала еще неделю, пересчитала свои деньги, — у ней было тридцать пять рублей и никаких
надежд; квартира, которую она наняла, была ей не по карману, и она, долго искав, переехала наконец в пятый, если не шестой, этаж
огромного дома в конце Гороховой, набитого всякой сволочью.
Жизнь лекаря Круциферского была
огромным продолжительным геройским подвигом на неосвещенном поприще, награда — насущный хлеб в настоящем и
надежда не иметь его в будущем.
Пришедши в свой небольшой кабинет, женевец запер дверь, вытащил из-под дивана свой пыльный чемоданчик, обтер его и начал укладывать свои сокровища, с любовью пересматривая их; эти сокровища обличали как-то въявь всю бесконечную нежность этого человека: у него хранился бережно завернутый портфель; портфель этот, криво и косо сделанный, склеил для женевца двенадцатилетний Володя к Новому году, тайком от него, ночью; сверху он налепил выдранный из какой-то книги портрет Вашингтона; далее у него хранился акварельный портрет четырнадцатилетнего Володи: он был нарисован с открытой шеей, загорелый, с пробивающейся мыслию в глазах и с тем видом, полным упования,
надежды, который у него сохранился еще лет на пять, а потом мелькал в редкие минуты, как солнце в Петербурге, как что-то прошедшее, не прилаживающееся ко всем прочим чертам; еще были у него серебряные математические инструменты, подаренные ему стариком дядей; его же
огромная черепаховая табакерка, на которой было вытиснено изображение праздника при федерализации, принадлежавшая старику и лежавшая всегда возле него, — ее женевец купил после смерти старика у его камердинера.
— Да, да… Конечно. Я знаю…
Огромное несчастье…
Надежда академии… И такая ужасная смерть… Но… послушайте…
Васса. А вдруг — жалею? А? Эх ты… Когда муженек мой все пароходы, пристани, дома, все хозяйство — в одну ночь проиграл в карты, — я обрадовалась! Да, верь не верь, — обрадовалась. Он, поставив на карту последний перстень, — воротил весь проигрыш, да еще с лишком… А потом, ты знаешь, начал он безобразно кутить, и вот я полтора десятка лет везу этот воз,
огромное хозяйство наше, детей ради, — везу. Какую силу истратила я! А дети… вся моя
надежда, и оправдание мое — внук.
И если раньше что-то разбиралось, одного жгли, а другого нет, держали какой-то свой порядок, намекающий на справедливость, то теперь в ярости обманутых
надежд палили все без разбора, без вины и невинности; подняться к небу и взглянуть — словно сотни и тысячи костров
огромных раскинулись по темному лону русской земли.
Гельфрейх достал где-то для
Надежды Николаевны
огромную рукопись, содержавшую в себе проект какого-то важного лица, — проект, по которому Россия должна была быть облагодетельствована в самом непродолжительном времени, и она переписывала ее щегольским крупным почерком. Так как облагодетельствование России требовало большой работы мысли, то проект исправлялся и дополнялся без конца и, кажется, и до сих пор не приведен к окончанию. Кто-то переписывает его теперь, после
Надежды Николаевны?
Но солдатская походная жизнь так тяжела, в ней столько лишений и мучений, впереди так мало
надежды на хороший исход, что и какой-нибудь чай или тому подобная маленькая роскошь составляли
огромную радость.
Чтобы не беспокоить
Надежду Федоровну, которая с моим братом сидела в соседней комнате, он вывел Яковлева в залу, затворил дверь в гостиную, приказал подать самовар, бутылку рому и
огромную чашку, которую не грех было назвать маленькой вазой, и мы втроем сели посреди комнаты около круглого стола.
Глафира Бодростина, издавна начертав себе план завладеть
огромным состоянием своего мужа, ускользавшим от нее по ее же собственной вине, по ее неспособности совладать с собою в первые годы своего замужества и лицемерно или искренно составить себе прочную репутацию, взялась за это дело несколько поздно; но она, как мы видели, не теряла
надежды привести все к такому концу, какой для нее был нужен.
Однако, Вильгельм пренебрег всемирными законами и ворвался со своими войсками в маленькое Бельгийское королевство и герцогство Люксембургское в
надежде на то, что маленькое королевство не посмеет противостать
огромной, могущественной Германской империи и пропустит через свою территорию её вооруженные, направленные во Францию войска.
Обе сестры его Вера и
Надежда уже покинули сцену до зимы 1860–1861 года. И это была
огромная потеря; особенно уход Веры Васильевны.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в
огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и
надежды, — была Смоленск.